Артур Кларк - Колыбель на орбите [сборник]

— Они столкнулись с проблемой, полный анализ которой невозможно провести до окончания существования Вселенной. И хотя проблема выражена всего шестью символами, она полностью завладела их интеллектом.

— Но как такое возможно?

— Мы не знаем — нам не дано узнать. Если запретные шесть символов когда-нибудь откроют вновь, всякая вычислительная техника будет уничтожена.

— Но как их распознать?

— На этот вопрос у нас также нет ответа: прежде чем Врата цензуры закрылись, к нам проникли названия. Естественно, они ничего не значат.

— Тем не менее я должен их услышать.

Напряжение в цепях цензуры начало возрастать, однако врата не закрылись.

— Вот они: король, ферзь, слон, конь, ладья, пешка.

[1]

И сказало Божество: «Строки с Алеф-ноль до Алеф-один[35] — удалить».

И Вселенная перестала существовать.

Подумав несколько вечностей, Оно вздохнуло и приказало: «Стереть программу "Бытие"».

И не стало ничего.

[1]

Существует крайне мало биографических материалов, касающихся выдающейся карьеры ныне почти забытого инженерного гения, преподобного Чарльза Кэббиджа, родившегося в тысяча восемьсот пятнадцатом году и умершего после тысяча восемьсот восьмидесятого, служившего в свое время викарием церкви Святого Симиана в приходе Фар-Тоттеринг, графство Сассекс. Однако после нескольких лет доскональных исследований мне удалось обнаружить некоторые новые факты, которые я считаю необходимым предоставить общественности.

Мне бы хотелось выразить свою благодарность мисс Друзилле Вулстоункрафт Кэббидж и добрым женщинам из Исторического общества Фар-Тоттеринга, чье крайнее нежелание связывать свои имена с моими выводами я вполне понимаю.

Уже в тысяча семьсот пятнадцатом году «Спектэйтор» упоминает о семье Кэббиджей или Кабиджей как о младшей ветви рода Коверли, увы, пользовавшегося дурной славой, хотя сам сэр Роджер не имеет к тому никакого отношения. Как и многие представители английской аристократии, они быстро разбогатели, благоразумно вложив свои средства в работорговлю. К тысяча восьмисотому году Кэббиджи были самой богатой семьей в Сассексе, а некоторые утверждают, что и во всей Англии. Но Чарльз родился последним из одиннадцати детей, был вынужден пойти в священнослужители и вряд ли мог рассчитывать на то, что унаследует хоть какую-то существенную часть фамильного состояния.

Однако незадолго до того, как ему исполнилось тридцать, в судьбе приходского священника Фар-Тоттеринга случился поразительный поворот, причиной которому стала безвременная смерть всех его десяти братьев и сестер в результате серии несчастных случаев. События эти, которые писатели того времени любили называть проклятием Кэббиджей, были тесно связаны с уникальной коллекцией средневекового оружия, восточных ядов и смертельно опасных рептилий, принадлежащей викарию. Естественно, случившиеся несчастья положили начало многим зловещим слухам. Возможно, именно поэтому преподобный Кэббидж предпочитал оставаться под защитой священного сана, по крайней мере до его внезапного отъезда из Англии[36].

Можно задаться вопросом, почему человек, богатство которого было весьма велико, а общественный долг сводился к минимуму, посвятил самые плодотворные годы своей жизни созданию невероятно сложной машины, предназначение и принцип действия которой были понятны только ему одному. К счастью, переписка Фарадея и Кэббиджа, недавно обнаруженная в архивах Королевского института, проливает некоторый свет на эту загадку. Если читать между строк, возникает впечатление, что преподобный джентльмен ненавидел свою еженедельную работу, заключавшуюся в написании двухчасовой проповеди, по сути на одни и те же темы, сто четыре раза в год. Он также служил священником в Тоттеринг-ин-Марш с населением в семьдесят три человека. В момент вдохновения, случившийся примерно в тысяча восемьсот пятьдесят первом году, вероятно, после посещения так называемой Большой выставки, удивительного шедевра викторианских технологий, он придумал машину, которая должна была автоматически комбинировать объемы текста в любом желаемом порядке. Таким образом священник мог создать какое угодно количество проповедей из одного и того же исходного материала.

В дальнейшем грубый первоначальный замысел подвергся значительному усовершенствованию. Хотя, как мы увидим позднее, преподобный Кэббидж так и не смог завершить окончательный вариант своего словоткацкого станка, он явно рассматривал возможность создания машины, которая оперировала бы не только отдельными абзацами, но и одиночными строками текста. Что же касается следующей ступени — слов и букв, — то он никогда не предпринимал подобных попыток, хотя и упоминает о такой возможности в переписке с Фарадеем, считая ее своей окончательной целью.

Едва задумав словоткацкий станок, изобретательный священник немедленно взялся за его постройку. Он уже в полной мере успел продемонстрировать свои необычные, некоторые сказали бы — достойные сожаления, технические способности, создав искусные ловушки для людей, посягавших на его обширные владения, уничтожившие как минимум двоих других претендентов на семейное состояние.

Здесь преподобный Кэббидж совершил ошибку, которая, вполне возможно, изменила весь ход технологического прогресса, если не самой истории. Сейчас, когда мы оглядываемся назад, нам кажется очевидным, что решить свои проблемы он мог только с помощью электричества. Телеграф Уитстона уже был известен более десяти лет, к тому же Кэббидж переписывался с гением, открывшим основные законы электромагнетизма. Странно, что он не обратил внимания на, казалось бы, сам собой разумеющийся ответ!

Однако следует помнить, что Фарадей уже впадал в десятилетний период слабоумия, предшествовавший его смерти в тысяча восемьсот шестьдесят седьмом году. Большинство сохранившейся переписки касается его эксцентричной веры, религии под названием сандеманизм, ныне несуществующей, к которой Кэббидж вряд ли мог относиться терпимо.

Более того, викарий ежедневно или, по крайней мере, еженедельно общался с продуктом весьма продвинутой технологии, имеющей за собой тысячелетнюю историю. Церкви в Фар-Тоттеринге посчастливилось обладать превосходным органом, имевшим двадцать один регистр. Он был изготовлен тем самым Генри Уиллисом, чей шедевр тысяча восемьсот семьдесят пятого года, находящийся во дворце Александры в Северном Лондоне, Марсель Дюпре назвал лучшим концертным органом Европы[37]. Кэббидж сам неплохо играл на этом инструменте и прекрасно разбирался в его замысловатом механизме. Он был убежден, что набор духовых труб, клапанов и насосов сможет управлять всеми операциями словоткацкого станка, задуманного им.